- У меня осталось еще одно. Совершив преступление, вы уходили тем же путем. Но посреди гардеробной вы, в припадке страха, вынуждены были опереться рукой о стену, чтобы не упасть.
- Откуда вы это знаете? - заикаясь, пробормотал Виктор. - Никому это не известно.
- Правосудию - нет, никому из судейских не могло и в голову прийти, что надо зажечь свечу и осмотреть стены. А если бы они сделали это, то на белой штукатурке увидели бы еле заметное красное пятнышко, хотя и достаточно четкое, чтобы обнаружить на нем отпечаток подушечки вашего большого пальца, запачканного кровью, - пальца, которым вы прикоснулись к стене. А вам, наверное, известно, что в антропометрии это одно из основных средств идентификации.
Виктор Данэгр побледнел. Капли пота стекали у него со лба. Обезумевшими глазами он смотрел на странного человека, рассказывавшего о его преступлении так, будто он был тому невидимым свидетелем.
Сраженный, Данэгр, обессилев, опустил голову. Несколько месяцев он боролся против всех. Против этого человека тоже, а теперь ему казалось, что ничего уж не поделаешь.
- Если я верну вам жемчужину, - пробормотал он, - сколько вы мне за нее дадите?
- Нисколько.
- Как! Вы смеетесь! Я отдам вам вещь, которая стоит тысячи, сотни тысяч, а взамен ничего?
- Кое-что: жизнь.
Несчастный задрожал. Чуть ли не ласковым голосом Гримодан добавил:
- Послушайте, Данэгр, эта жемчужина не имеет для вас никакой ценности. Вы не сможете ее продать. Зачем же хранить ее?
- Есть перекупщики... и в один прекрасный день, за любую цену...
- В один прекрасный день будет поздно.
- Почему?
- Почему? Да потому, что правосудие займется вами, и на этот раз вооружившись доказательствами, которые я ему предоставлю: нож, ключ, отпечаток вашего пальца... вы пропали, дружище.
Виктор обхватил руками голову и задумался. Он чувствовал, что пропал, пропал окончательно, и в то же время на него накатила огромная усталость, невероятная потребность в отдыхе и покое.
- Когда вы хотите получить ее? - прошептал он.
- Сегодня вечером, до часу ночи.
- А если нет?
- Если нет, я отношу на почту письмо, в котором мадемуазель де Сенклев обвиняет вас, обращаясь к прокурору республики.
Данэгр наполнил два стакана вином и выпил их один за другим, затем, поднимаясь, сказал:
- Оплатите счет и пойдем... мне надоело это проклятое дело.
Наступила ночь. Двое мужчин спустились по улице Лепик и пошли вдоль кольца бульваров к площади Звезды. Шли молча, Виктор выглядел очень усталым, даже сгорбился.
У парка Монсо он сказал:
- Это рядом с домом...
- Черт возьми! Перед арестом ты побывал лишь в табачной лавке.
- Мы пришли, - ответил Данэгр глухим голосом.
Они прошли вдоль садовой решетки и пересекли улицу, на углу которой находилась табачная лавка. Данэгр остановился в нескольких шагах за ней. Ноги у него подкашивались. Он упал на скамью.
- Ну? - спросил его спутник.
- Это здесь.
- Здесь! Что вы мне плетете?
- Да, здесь, перед вами.
- Передо мной! Знаете что, Данэгр, не надо...
- Повторяю вам: она здесь.
- Где?
- Между двумя булыжниками.
- Какими?
- Ищите.
- Какими? - повторил вопрос Гримодан.
Виктор не ответил.
- А! Прекрасно, ты решил поманежить меня, приятель.
- Нет... но... я ведь умру в нищете.
- И поэтому ты сомневаешься? Хорошо, я буду великодушен. Сколько тебе надо?
- На билет в Америку в каюте второго класса.
- Договорились.
- И купюру в сто франков на первые расходы.
- Получишь две. Говори.
- Посчитайте булыжники справа от стока. Она там, между двенадцатым и тринадцатым камнем.
- В канаве?
- Да, где кончается тротуар.
Гримодан огляделся. Мимо проезжали трамваи, шли люди. Ну надо же! Кто бы мог подумать?..
Он раскрыл свой перочинный нож и вонзил его в щель между двенадцатым и тринадцатым булыжником.
- А вдруг ее там нет?
- Если никто не заметил, как я наклонился и засунул ее туда, она лежит там до сих пор.
Может ли быть такое? Черная жемчужина брошена в грязную канаву. И ею мог завладеть первый встречный! Черная жемчужина... состояние!
- На какой глубине?
- Примерно десять сантиметров.
Гримодан перекопал мокрый песок. Кончик лезвия за что-то задел. Инспектор пальцами разгреб ямку.
Он увидел черную жемчужину.
- На, возьми свои двести франков. Билет в Америку я тебе пришлю.
На следующий день "Эко де Франс" опубликовала заметку, которую перепечатали все газеты мира:
"Со вчерашнего дня знаменитая черная жемчужина находится у Арсена Люпена, который изъял ее у убийцы графини д'Андийо. В ближайшее время копии этого драгоценного сокровища будут выставлены в Лондоне, Санкт-Петербурге, Калькутте, Буэнос-Айресе и Нью-Йорке.
Арсен Люпен ждет предложений, которые соблаговолят сделать ему его корреспонденты".
- Так было доказано, что преступление всегда карается, а добродетель торжествует, - заметил Арсен Люпен после того, как изложил мне всю подоплеку дела.
- А также то, что под именем Гримодана, бывшего инспектора полиции, вы были избраны провидением для того, чтобы помешать преступнику воспользоваться плодами его злодеяния.
- Именно так. Признаюсь, это одно из тех приключений, которыми я особенно горжусь. Сорок минут, что я провел в комнате графини, после того как убедился, что она мертва, пожалуй, самые удивительные и волнующие в моей жизни. За сорок минут я, попавший в крайне запутанную ситуацию, заметил кое-какие детали, восстановил обстоятельства преступления и пришел к убеждению, что преступник не кто иной, как слуга графини. Далее я понял, что завладеть жемчужиной можно только при условии, что слугу арестуют, - и я оставил на месте пуговицу от ливреи; но нельзя было допустить, чтобы правосудие обнаружило неопровержимые доказательства его виновности, - и я поднял нож, забытый на ковре, забрал ключ, оставленный в двери, предварительно заперев дверь на два оборота и стерев отпечатки пальцев на штукатурке гардеробной. На мой взгляд, это было прозрением...
- ...гения, - перебил я его.
- Гения, если хотите, во всяком случае такое не пришло бы в голову первому встречному. В секунду предугадать два решения проблемы - арест и оправдание, использовать грандиозный аппарат правосудия для того, чтобы запутать этого парня, одурачить его, короче, довести его до такого состояния, что, освободившись, он неизбежно, должен был попасться в довольно нехитрую ловушку, которую я для него приготовил.
- Довольно нехитрую? Скажите лучше, совсем незатейливую, ведь ему не угрожала никакая опасность.
- О! Ни малейшая, поскольку любой оправдательный приговор выносится окончательно.
- Бедняга...
- Ничего себе бедняга... Виктор Данэгр! А вы не забыли, что он убийца? И крайне безнравственно было бы оставлять ему черную жемчужину. Он ведь жив, подумайте только, Данэгр жив!
- А черная жемчужина - ваша!
Люпен достал ее из потайного кармашка своего бумажника. Осмотрел ее, погладил пальцами и взглядом и вздохнул:
- Какому же князьку, какому тупоумному и тщеславному радже будет принадлежать это сокровище? Какому американскому миллиардеру предназначено миниатюрное чудо красоты и роскоши, украшавшее белоснежные плечи Леонтины Зальти, графини д'Андийо?..
Херлок Шолмс приезжает
слишком поздно
- Удивительно, как вы похожи на Арсена Люпена, Вельмон!
- А вы его знаете?
- О! Как все, по фотографиям, каждая из которых не похожа на другую, но тем не менее остается впечатление, что это одно и то же лицо... вроде вашего.
Вельмон, видимо, был задет за живое.
- Неужели, мой дорогой Деван? И вы не первый говорите мне об этом, уверяю вас.
- Настолько похожи, - продолжал Деван, - что, если бы вас не рекомендовал мой кузен д'Эстеван и вы не были бы известным художником, чьи прекрасные морские пейзажи приводят меня в восторг, не исключено, что я сообщил бы в полицию о вашем пребывании в Дьеппе.
Шутка была встречена всеобщим хохотом. Здесь, в большой столовой замка Тибермениль, помимо Вельмона находились: аббат Жели, деревенский кюре, и дюжина офицеров из полков, проводивших маневры в окрестностях и принявших приглашение банкира Жоржа Девана и его матери. Один из них воскликнул:
- Но разве не Арсена Люпена видели на побережье после того знаменитого происшествия в скором поезде Париж - Гавр?
- Совершенно верно, с тех пор прошло три месяца, а через неделю после этого я познакомился в казино с нашим великолепным Вельмоном, и с того момента он удостоил меня несколькими посещениями, приятно предварив тем самым более основательный визит в мой дом, которым он порадует меня в ближайшие дни... точнее, в одну из ближайших ночей!
Все опять посмеялись и перешли в старинное караульное помещение просторную комнату с очень высоким потолком, занимавшую всю внутреннюю часть башни Гийома, где Жорж Деван разместил невероятные богатства, накопленные в течение многих веков вельможами Тибермениля. Лари и серванты, таганы и канделябры составляли ее убранство. Великолепные гобелены украшали каменные стены. В глубоких амбразурах четырех окон стояли скамьи, окна заканчивались стрельчатой формы витражами со свинцовыми перегородками. Между дверью и левым окном возвышался монументальный книжный шкаф в стиле Ренессанс, на фронтонном украшении которого можно было прочесть слово, написанное золотыми буквами: "Тибермениль", а пониже - гордый семейный девиз: "Делай что хочешь".
